Роман "Оцени меня без секса" Ket Gun

Роман "Оцени меня без секса" / Цитаты из романа.

Она в стиле рассказа "Мой лейтенант" подруга оберштурмбаннфюрера. Красиво звучит, призывно. Наверное, тобой сделана. Ты провёл с ней ночь маркиза де Сада? Чуть косящий умный нервный взгляд под русским хмурящимся небом, вытянутая к небу ладошкой голая рука. (Ей так велели), но это всё необычно для неё и непонятно. Она плохо переносит насилие, это видно сразу, молодая женщина до жесткого среза рамки фотографии по грудь.Небольшой текст без подписи рядом великолепен. Кем он написан? Мне думается, что он лучше самого рассказа "Мой лейтенант", потому что богаче по чувству.

Законсервированная на полстолетия вперед дама-киоскёрша, видя мою растерянность, предложила мне газету, на которой тяжёлыми массивными буквами было выгравировано :"Лимонка". - Никогда не видела.
- Да и не было никогда раньше, вот всего три номера, два уже продала.
Она решила, наверное, мне её сбыть, чтобы не пропала. По-видимому, попыток её стороны было уже несколько. Просто она не любила, чтобы что-нибудь пропадало зря. Хозяйственная блин.
На четвёртой же странице, как-то непривычно была расположена фотография-портрет молодого человека, решительного белокурого в очках и кителе, а в уголке её надпись небольшими простыми буквами "Вождь".
Я легко рассмеялась. Всё это было даже сверхнеобычно. Я никогда не думала над тем: должны ли быть в современной жизни вожди и нужны ли они.
Дома я засела за газету. Она произвела на меня колоссальное впечатление, хотя была очень сложно написана.Она вообще не совпадала с моим обычным, как жвачка представлением о газетах. Первые четыре в киоске были в принципе совершенно всегда одинаковы : постоянный круг тем и разрешённых, строго контролируемых редактором способов подачи проблемы. Несколько дней я ходила под впечатлением прочитанного На четвёртой странице рекламировался и рецензировался очень коротко, по-видимому, какой-то диск, и я увидела неясную его обложку размером с яйцо Фаберже.
Гитлер в саду с молодой женщиной. Это был новый взгляд на Гитлера. Представить, что Гитлер мог любить, я как-то не могла : во мне крепко сидело воспитанное понятие, что он - чудовище, военная машина по уничтожению людей и государств. Он и в саду, у реки оставался предельно военным человеком, он был уже в возрасте.
Рядом с ним стояла чувственная молодая красивая, по-моему, подруга. Между Гитлером и чувством любви было явно выраженное противоречие, невольно возникал вопрос, мог ли он её любить по-настоящему. Они были в природе, и она, природа, была третьим действующим лицом в этой картине. А ещё там была река возле них. Природа им не уступала, они, скорее, находились в её власти.
Любила ли его чувственная молодая женщина? Понимала? Или подчинялась природе наступающей ночи, своей молодости?
Все эти контрасты были точно созданы в картине, именно для них она была написана, чтобы задать все эти вопросы.
Несколько дней я провела под впечатлением прочитанного, мощной, тяжёлой, но талантливой газеты. И мне вдруг пришла мысль написать г.редактору "Лимонки", т.е. Эдуарду Лимонову.

Он помнит свой упоительный роман с советской империей, он точен, когда говорит, что Советская Совдепия - это третий Reich. Лучше никто не сказал.

Увы, наркоман мне симпатичнее сейчас. Он просто,без барьеров, заглядывающий мне в глаза, что-то ждёт от меня. Да, я бы тоже сейчас, здесь, легла на остановке и занялась бы любовью с ним. Я почему-то знаю, что это получилось бы красиво и естественно у нас : его глаза говорят, что он знает и умеет это делать, и сейчас это для него самое главное в жизни.

Дома надо мной теперь частенько издевается старший брат Илья. Он говорит, что такая повязка на лбу, как у пламенного борца из Риги, конечно, мне тоже пойдёт, похожа я буду, скорее, на царскую дочь, работающую в военных госпиталях, а они, известно, кончили плохо, святая великомученица Екатерина. - Но, однако, это получше, чем судьба дочери Юровского. А вообще, Илья, заткнись, по тебе знаешь, как можно проехаться.
Мама же считает, что до революции нам, слава богу, далеко, не дожить, просто её делать некому: мы ничего не умеем делать, разучились давно. Великая и Октябрьская кончились столетним геноцидом, люди это стали понимать, и ещё, наверное, немного стыдно тем, кто стоял у стен Белого дома с Ельциным.

Через психушки МВД прошёл самый крупный интеллектуал 20 века Иосиф Бродский (Я видела о нем два раза фильм по ТВ, а Илья абсолютно точно, его голосом может прочитать его стихи, также, как ранним утром обмануть деревенских петухов, ему они откликаются, была там дача), значит здесь,- считает она, - мало что изменилось с тех пор.

Ведущая, хотя вроде бы из Америки, но её уже по-русски ничем не прошибёшь, бегло жёстко взглянула на своего приглашённого. (Ну в латексе, так в латексе) и стала живо рассказывать про Запад. Магазины, где эти водолазные костюмы для любви продаются. Парнишку, значит, пригласили для рекламы, как, наверное, и её.

-Катя, за твоё сочинение мне поставили два.
- А мне пять. А что говорят?
- Ну, что списал.
Это не её дело, оно домашнее. Она должна быть точной в своей работе. Это не входит в её компетенцию.
- Списал вроде из Островского, его критики. Цитат не понял, то ли много, то ли мало. Уточнять не стал.
- Дима, но это взаимоисключающая друг друга информация. Тебя берут на понт. По-моему, пора действовать, то есть требовать законную отметку, а то останешься на мели к концу четверти.

Должно быть очень холодно, чтобы было так ясно. Решили все ехать в библиотеку. Вышли на улицу - пусто. Где народ? Наслаждается воскресеньем, не шевелится. Автобус тоже пуст (проезд три рубля).
Вышли около банка, решили пройтись на солнце по парку. Очень холодно, но ветра нет. Старинная часть города. Церковь напротив ФСБ, нет это сейчас называется РУБОП - неплохое соседство.


Ты сидел в своём внутреннем мире довольно-таки глубоко, и был на самом деле отстранён и от журналистов, и от экрана, и вытащить тебя оттуда было невозможно. Была тишина.
Молодые журналисты относились к твоему погружению почтительно. Они признавали в тебе мастера. Потом я это поняла. Правда, одна молодая в русском стиле, брызжущая здоровьем, спросила, что с тобой, почему ты так неадекватен? Ты оторвался от своих мыслей и ответил, что не выспался, потому что приезжала одна знакомая журналистка.
Я была полностью на твоей стороне.
Но за этой идиллией я и представить себе не могла, что я открою, когда прочту твои книги. Непонятный сложный жестокий мир, рвущийся к сексуальному наслаждению до конца. Очень неуравновешенный, разбивающийся постоянно вдребезги, но он твёрдо и холодно уничтожал всё вокруг и шёл к своей цели.
Жестокое порно - одна из твоих граней, запредельных. Так мудро и просто сказал мой знакомый 17 летний нарк. Он талантлив и тоже не может без секса жить. Без наркотиков тоже. Его девушки - это просто сексуальные партнёрши, которых он впитывает. Он, этот свой жестокий мир, открыл для себя недавно, он его замучил, он не знает, как от него освободиться, от своей крови Чингисхана, от своей жизни. Он будет поступать в Новосибирске в НЭТТИ, он хочет отсюда уехать.
Но я попыталась честно твои книги понять и переварить. Некоторое время мир вокруг меня побледнел и исчез.
Твой мир сексуальных открытий и верований приоткрыла для меня статья про "Lina Romay - Notre Dame e'Euro - Horror."
Превращение ребёнка в женщину в фильмах начинается, когда девочка, в одном из них, начинает сосать сосок вампира.
Но ты тут же спрашиваешь в статье, что лучше? Мне трудно судить о твоём мире сексуальных переживаний, но представить себе, что ты берёшь свой член и вкладываешь его в мой рот, я не могу. Сколько не пыталась.
Но знаю, что ты смог бы заставить.Что такое жертвоприношение? Кому? Почему? Зачем? Я искала слово "суккуб" в словаре. Не нашла.
Почему ребёнок при сосании превращается в ненасытного сексуального вампира? Очень сложная твоя статья про Лину Ромей, и никому не даёт скидок : "Он её как всегда изнасиловал". Отношения Лины Ромей со знаменитым режиссёром и их совместная жизнь продолжалась до самой его смерти, он снял 160 фильмов, и хотя ты признаёшь, что некоторые из них патологичны, но многие знаменитости снимались в них.

Засыпая, я мечтала о том, как на красивый длинный белый бетонный забор наклеила бы их штук десять в ряд плакатов, где был изображён сам Гребнёв.
Я не стала говорить в письме к Гребнёву про надпись, боялась, что в "Крестах" вымарают. Приглашала его приехать пожить немного в Горном Алтае, посидеть на бережку великой его реки Катуни.
Я поняла, что ты прочитал моё письмо к Гребнёву. В следующем номере "Лимонки" появилась плакатная фотография заключённого. Гребнёв ли это? А в "Слове вождя" ты написал: "Нет, мы не забыли нашего друга, офицера НБП Андрея Гребнёва."
Ты многое сделал: залог, адвокат, всевозможная помощь. Но есть вот ещё одно измерение этой проблемы.
По-моему мнению, весь город должен быть обклеен в одно прекрасное утро плакатами с надписями:"Свободу Андрею Гребнёву!" Он святой партии, принимающий за неё самую высшую муку.
Ты не желаешь совместного творчества, это открытие поразило меня. Господи, боже ты мой, а я -то хотела, я верила тебе, хотела надеяться, что в твоей партии будет место самым передовым, самым одарённым, самым интеллектуальным людям своего времени. Их творчеству. И все творческие идеи там будут названы именами своих хозяев.
Ведь мысль,её открытия бесценны, они принадлежат тем, кто их родил.

Какую красивую сказку ты мне рассказал про "Последний рыцарский орден". Я почувствовала, какой-то своей частью она посвящена и мне: "Легко умирать и убивать , когда тебе просто семнадцать". Да, ты верно посчитал, что этой весной мне исполнилось семнадцать. По-твоему, "реальность есть миф. Тонкий слой целлофана, окутывающий Идею. Прекрасную и первозданную. Самодостаточную и непостижимую".